«Мысль, брошенная старым художником, о внимании к человеку» могла бы стать шатким гуманистическим мостиком между жизнями советской и досоветской и отозваться простым вниманием к умирающей дочери классика - если бы Настя не стыдилась собственной матери, если бы морально давно уже не «сдала её в утиль».