Автор долго размышлял, в чём же была дивная прелесть песен косцов.
Прелесть была в откликах берёзового леса. Она была само по себе, но связанной со всем, что видели рязанские косцы. Она была в кровном родстве между ним и косцами, полем, воздухом, лесом, полным трав и ягод, дорогой, простором и заповедною далью. Она была в том, что их общим домом была Россия, и её душа пела вместе с косцами.
Прелесть была в том, что песня состояла из вздохов, как будто пела одна грудь, с несравненной лёгкостью и естественностью. В чисто русской красоте чувств, что рассказывались вздохами и полусловами вместе с откликающейся глубиной леса.
Но в чём ещё было очарование песни при её кажущейся безнадёжности?
В том, что человек не верил в эту безнадёжность. Не плачут сладко, если и впрямь нет пути-дороги. Нет подлинной разлуки с Родиной, вокруг всегда будет беспредельная Русь. Всюду есть для человека приют и чья-то забота. И из всех бед выручат человека звери и птицы, премудрые царевны и даже Баба-Яга.